Дальше нельзя·идти, да и некуда: нѣтъ дороги; она вся пройдена. Всѣ послѣдовавшія за Петромъ узнали Европу, примкнули къ европейской жизни и не сдѣлались европейцами. Когда-то мы сами укоряли себя за неспособность къ европеизму.
Теперь мы думаемъ иначе. Мы знаемъ теперь, что мы и не можемъ быть европейцами, что мы не въ состояніи себя въ одну изъ западныхъ формъ жизни, выжитыхъ и тайныхъ Европою изъ собственныхъ своихъ національныхъ началъ, намъ чуждыхъ и противоположныхъ,— точно такъ, какъ мы не могли бы носить чужое платьѣ, сшитое не по нашей мѣркѣ.
Мы убѣдились наконецъ, что мы тоже отдѣльная національность, въ высшей степени самобытная, и что наша задача — создать себѣ новую форму, нашу собственную, родную, взятую изъ почвы нашей, взятую изъ народнаго духа и изъ народныхъ началъ. Но на родную почву мы возвратились не побѣжденными. Мы не отказываемся отъ нашего прошедшаго: мы сознаемъ и разумность его.
Ѳ.М. Достоевскій.
(Объявленіе о подпискѣ на журналъ «Время» на 1861 годъ)